Кирилл Фриц: «Был потрясен, что сыграю Треплева»

О судьбе алтайского актера в Томском ТЮЗе

За пять лет в Томском ТЮЗе Кирилл Фриц успел сыграть немало. Был и Спицыным в «Дубровском», и Семеном Андреичем в «Летописи в каракулях», и Подколесиным в «Женитьбе», был разным и неизменно обаятельным. Обычно его герои всегда вызывают улыбку. Но в этом году в репертуаре артиста появилась совсем другая роль — в «Чайке» он сыграл Константина Треплева. Талантливого, нервного, несчастного, непонятого другими молодого творца, у которого не получается выстроить отношения с внешним миром.

Кирилл Фриц в роли Треплева в спектакле «Чайка»

«Чайка», первая работа режиссера Дмитрия Гомзякова на большой сцене, стала для театрального Томска событием. Ее признали лучшей премьерой прошлого сезона зрители ТЮЗа, а экспертный совет национальной премии «Золотая Маска» включил в список самых заметных спектаклей сезона уже в России. 28 ноября «Чайку» играют на местной, областной «Маске». А накануне показа мы решили поближе познакомиться с главным героем. Мы поговорили с Кириллом Фрицем о его Треплеве, о работе с Валерием Золотухиным в Барнауле, а также о Томском ТЮЗе.

— Кирилл, ты когда-нибудь мечтал о роли Треплева в «Чайке»?

— Никогда не думал о ней. Возможно, потому что любил книги Достоевского. Он мне ближе, чем Чехов. Было время, мечтал сыграть Раскольникова, и в Молодежном театре Алтая мне это удалось. Когда узнал, что Дима Гомзяков ставит у нас в ТЮЗе «Чайку», то стал надеяться, что мне дадут какой-то эпизод. Все же мы с Димой знаем друг друга больше 10 лет! Но когда услышал, что играю Треплева, был потрясен. Спросил Диму: «Ты в своем уме?!» (смеется). Он ответил, что другого Треплева не видит.

— Вы с Дмитрием Гомзяковым вместе учились, играли во многих спектаклях, а теперь он стал режиссером. Тебе было тяжело перестроиться, привыкнуть, что у него теперь совсем другая роль?

— Я сложно воспринял его решение. Не в том плане, что «как, он теперь режиссер?!». Просто мы учились у одного мастера, нас столько связывает, и желание Димы уйти из актерской профессии меня поразило. Да, он не покидал искусство, но как же сцена?! Потом мы поговорили, он объяснил, что больше удовольствия ему приносит именно режиссура. Я его понял. А проблем с субординацией в работе у нас не было, хотя мы и дружим много лет. Мы еще в Барнауле выстроили эти отношения — часто участвовали в лабораториях, где одни актеры выступали режиссерами, другие играли в их эскизах. Конечно, я могу его подкалывать на тему режиссуры, но не всерьез (смеется).

— Был момент на репетициях, когда ты почувствовал, что образ Треплева сложился?

— Я хорошо запомнил репетицию незадолго до премьеры. Дима кому-то говорил про какие-то технические проблемы, а я сидел, и мне все было «по барабану». Дима посмотрел на меня и сказал: «Сейчас у тебя правильное состояние, оставайся в нем! Обычно ты лезешь в самое пекло, во всем участвуешь, а в этот момент сидишь отдельно. Мир бурлит, а у тебя своя жизнь». Действительно, если сказать максимально упрощенно, то потом мой герой «ныряет» в мир и понимает: там он жить не хочет.

Спектакль «Повесть о Ходже Насреддине», где Кирилл Фриц в главной роли

«Чайка» в Томском ТЮЗе

— «Чайку» в Томском ТЮЗе сыграли уже больше 10 раз. Как сегодня ты к ней относишься?

— Слукавлю, если скажу, что это спектакль, от которого я получаю удовольствие. Точнее, хорошие эмоции я могу испытать гораздо позже, когда уже прихожу домой, принимаю ванну, чтобы успокоиться, потом выхожу и долго молчу… Жена обычно после «Чайки» у меня старается ничего не спрашивать. И, наконец, приходит приятное чувство оттого, что сегодня получилось. К примеру, во время «Женитьбы» или «Дубровского» радость можно испытать прямо на сцене, хотя там есть драматические эпизоды, они могут ранить, но удовольствия больше. А «Чайка» — это тяжелый спектакль, который нужно сыграть так, чтобы донести до зрителей важные вещи. Каждый раз это проверка себя.

— Некоторые зрители беспокоятся о тебе — их пугает, как ты плачешь на поклоне после «Чайки». Эти безостановочные слезы — единственный возможный вариант?

— Недавно на одном из спектаклей слезы у меня закончились во время последней сцены, и на поклон я вышел, уже не плача. Дима сказал, что ему понравился такой вариант — я был «наполнен», в состоянии, нужном режиссеру, но без слез. А в следующий раз опять плакал… Не могу это контролировать, поскольку последняя сцена по своей сути перформативная. Она каждый раз проходит по-новому, ее невозможно отрепетировать.

Перед выходом на сцену Золотухин всегда волновался

— Давай немного вернемся в прошлом и поговорим о тебе. Почему ты решил связать свою жизнь с театром?

— Я вырос в Барнауле. В 9 классе учитель повела нас на премьеру спектакля «На дне» (предположить тогда не мог, что через несколько лет буду сам занят в этой постановке). Там играл Валерий Сергеевич Золотухин. Сначала мы с одноклассниками шумели, а потом случился переломный момент. Мне понравилось то, что происходит на сцене! Вскоре я стал играть в школьном театре. Когда пришло время поступать, не скажу, что целенаправленно шел в Академию культуры. Подал документы в несколько институтов, но в итоге предпочел актерскую профессию.

— И после учебы решил остаться в родном Барнауле?

— Помню, когда давал первое в жизни интервью (кажется, учился тогда на втором курсе), меня спросили: «Где ты хочешь работать, в Москве?». Я пафосно ответил, что нет, останусь дома, а столицу можно сделать и в Барнауле. Правда, не мечтал о московских театрах. Пока учился, эталоном для меня была Омская драма. Но когда окончил Академию, нам предложили всем курсом остаться в Молодежном театре Алтая.

— У вас был очень дружный курс?

— Да, нас даже в Академии никто не знал, мы учились при молодежном театре и проводили там все время. Про нас говорили «золотухинцы, золотые птенцы», хотя мы такими никогда не были, не чувствовали себя «звездами».

— У Валерия Золотухина всегда была насыщенная проектами жизнь. Он находил время на ваш курс?

— Нашим мастером курса был Геннадий Васильевич Старков. А Валерий Сергеевич Золотухин, признанный мэтр, приезжал нечасто. Конечно, у него было много других дел, но нам он помогал. Даже если он приезжал всего на 2 дня в год, параллельно решал много вопросов, встречался с губернатором. Общение с ним давало очень много. А как он работал на сцене! Когда он просто шел по театральному коридору, то не было чувства: «Вот идет народный артист!». Просто шел мужчина в годах, с тросточкой, в кепке и шарфе. А когда на сцену выходил, он преображался! Особенно когда говорил. Такой голос лился, настолько наполненный! Казалось бы, он не говорил ничего такого, но в его интонации столько было вложено… И он очень профессионально относился к работе. Всегда волновался перед выходом на сцену. Ты дрожишь в кулисе, и он тоже дрожит рядом… Так было в спектакле «С любимыми не расставайтесь», где он играл судью. Мы молча стояли рядом, я смотрел на него и думал: «Надо же, Валерий Сергеевич всю жизнь выходит на сцену. И так переживает». Его смерть — это была большая потеря и для театра, и для нас…

— В день его ухода вы играли спектакль, где он был занят?

— Такая мистика — у нас шел «Ревизор». В нем Валерий Сергеевич иногда играл Городничего, в паре с ним работал Валерий Николаевич Лагутин, прекрасный актер молодежного театра Алтая. В антракте нам сообщили, что Золотухина не стало. На 2 акт на сцену выходили какие-то очень странные люди. Помню, Валерий Николаевич плакал во время финального монолога. После поклона объявили минуту молчания…

Спектакль «Женитьба» по Н. В. Гоголю

ТЮЗ — семейный театр

— В свое время в Молодежном театре Алтая произошли серьезные перемены, и многие покинули труппу. Шесть артистов из них перебрались в Томск. Возможность быть всем вместе была важным доводом, когда вы выбрали наш ТЮЗ?

— Да. Впрочем, у ребят было много предложений, а меня никуда не звали. Когда весной 2014 г. мне позвонил Илья Ротенберг (тогда главный режиссер Томского ТЮЗа) и пригласил на работу, я очень обрадовался. Мы стали созваниваться по скайпу, обсуждать детали. И вдруг он сказал, что в театре готовы принять шесть артистов! Я сначала не поверил, а потом пошел к Димке Гомзякову (мы тогда жили в общаге, буквально по соседству). Все обсудили, в итоге в Томск поехал не только я, а еще Дмитрий Гомзяков, Ольга Ульяновская, Владимир Хворонов, Маргарита Ходарева, Михаил Перевалов.

И я очень рад, что все так сложилось.

Томский ТЮЗ — очень хороший театр, семейный. Здесь работают прекрасные люди. Надеюсь, дальше будет так же. Тем более чувствуется — у нас становится все больше хороших зрителей. Тех, кто любит именно спектакли Томского ТЮЗа. Недавно после постановки «Крестьяне и писатели» было обсуждение со зрителями, и одна пара сказала, что за выходные посмотрели два наших спектакля. Они провели в ТЮЗе шесть часов за два дня! Это просто удивительно!

Мария Симонова

Фотографии предоставлены Томским театром юного зрителя

Читайте также на сайте:

1. Ураган по имени Лолита
2. Томск принял Театральный марафон» во Всемирный день театра
3. Память о томичах
4. Возвращение балалайки
5. Гостеприимный “Дом Польский”
6. Гарик Мартиросян: «В приметы и «несчастливые» числа я не верю»
7. ИГИЛ – это не ислам! Фундамент веры – доброта!
8. Андрей Ковалев: «Я не люблю все новое»
9. «Как оно было все на самом деле…»
10. Игрушечный город