Доброта плюс здравый смысл

Простой рецепт для решения сложных армейских проблем.

Начну с краткого утверж­дения: нашей стране нужна армия, причем боеспособная. Да, чтобы защитить нас с вами. Утверждение, что на нас «никто нападать не собирает­ся» – это для очень наивных. Посмотрите, как полыхает Ближний Восток: там есть нефть. У нас – тоже есть нефть. И если что-то удерживает лю­бителей нефти от того, чтобы на нас напасть, – это наличие у нас ядерного оружия и армии. А отнюдь не этические сооб­ражения.

Утверждение, что «страна, ко­торая не хочет кормить собствен­ную армию, будет кормить чу­жую», не потеряло актуальности в наши дни. Другое дело, что эту поговорку в наше время можно (и должно) понимать шире: нам нуж­на армия, состоящая из солдат, не только хорошо накормленных, – она должна состоять из здоровых, жизнерадостных, парней, доволь­ных своей жизнью, не страдающих депрессиями, не помышляющих о суициде, побеге и прочих плохих вещах. И если солдат еще при этом будет временами размышлять, а не остаться ли служить по контракту – вообще идеально…

Реально ли то в наше время, когда армия стала страшилкой, которой мамы пугают маленьких детей? Оказывается – вполне ре­ально, если только подойти к делу с точки зрения здравого смысла и добавить к этому немного простой человеческой доброты… В том, что этот простой с виду рецепт дает хорошие результаты, я убедилась, побывав 18.02.2012 г. в войсковой части № 3478 ЗАТО Северск.

Попала я туда вместе с экскурси­ей старшеклассников из 27 школы, которую возглавляла завуч школы, Родикова Л.А. По ее словам, отно­шение к армии среди школьников – это страх. «И это неудивительно, – говорит она, – если негативная ин­формация идет отовсюду: из СМИ, от родителей… За последние 5 лет из нашей школы через армию прошли только шесть человек из пятидеся­ти семи выпускников: остальные – прячутся… Мы хотим показать де­тям, что армия – это не только не страшно, армия – это то, что дает полезный жизненный опыт».

Войдя на территорию части, я поймала себя на мысли, что как-то не вижу ничего «мрачного, серого и унылого», которое «полагается» журналисту обнаруживать в любой воинской части. Напротив, ухо­женные здания смотрелись уютно и даже весело. Тут и там – пышные зеленые кедры; ажурные чугунные оградки обрамляют газоны. Нам предложили посмотреть короткий фильм о воинской части и провели в зал: прекрасная сцена, ряды бар­хатных кресел – прямо-таки кон­цертный зал филармонии… Видя, что мы осматриваемся с интересом, наш экскурсовод, старший лейте­нант Е.В.Смирнов, пояснил:

– Еще пару лет назад тут ничего этого не было. Своими силами сде­лали.

Дальнейший осмотр здания при­нес новые сюрпризы: в соседней комнате обнаружился… рояль. Не пианино, а именно рояль. Далее по­явились лица, которых я и вовсе не ожидала увидеть: молодая девушка в сценическом платье, расшитом блестками, репетировала песню о молодом казаке. Потом впорхнула стайка девочек-гимнасток, лет де­сяти от роду, наряженных в костю­мы мышек: шапочки с ушками, се­рые смешные платьица и длинные хвостики. Как мне объяснили, это готовится концерт – к празднику 23 февраля. Пройдя мимо группы дам, которые в фойе пели хором, я поняла окончательно, что здесь живут совсем не скучно…

Хочется с особой признатель­ностью отметить, что сопрово­ждавший нашу экскурсию старший лейтенант Смирнов Е.В. на все мои вопросы отвечал вдумчиво, подробно и исключительно до­брожелательно. Неуставные от­ношения? Ну – не сказать, что их совсем нет; но последнее время го­раздо меньше: с тех пор, как срок службы ограничили одним годом, солдаты не успевают ощутить себя старослужащими по отношению к новичкам. В чем выражаются эти отношения? Да, видите ли – всегда найдется кто-то, кому хотелось бы спихнуть свою работу на другого, и если этот другой не пошлет лодыря куда подальше, то – сами понимае­те… Побои, драки? Нет, этого нет.

– О дедовщине даже и говорить смешно, – подтвердил капитан Пи­чурин, когда мы со школьниками в казарме знакомились с «бытом во­еннослужащих». – Какая дедовщи­на, если в казарме все время, в те­чение суток, находится дежурный офицер, непосредственно рядом с солдатами? Кроме того, солдат каждый день осматривает врач, и если найдет хоть маленький синяк – это будет поводом для серьезно­го разбирательства…

Каски и противогазы, защитные костюмы вызвали у школьников живой интерес настолько, что все это они тут же принялись, с бла­госклонного разрешения хозяев, примерять на себя. Косы и локоны девушек кокетливо свисали вниз из-под касок…

– А форма от Юдашкина? – не унималась я, когда мы уже вышли на улицу. – Говорят, она очень хо­лодная и солдаты простужаются…

В это время мимо нас промарши­ровал строй солдат, упакованных в овчинные тулупы до колен. Дизайн их больше походил на творчество деревенского дедушки, чем столич­ного кутюрье.

– Простите, – осведомилась я, – а это и есть форма от Юдашкина?

Мой собеседник оценил юмор и ответил, посмеиваясь:

– Нет, это наша родная сибир­ская овчина. А от Юдашкина, это так… для парадных случаев… Впро­чем – у нас есть утепленный вари­ант: мы под эту форму меховые жилеты надеваем.

Решительно, в этой части превы­ше всего ценился здравый смысл!

– Ну, а как насчет «маменьки­ных сыночков», – продолжала рас­спрашивать я. – Кстати, Евгений Валентинович, как вы сами пони­маете смысл этого выражения – «маменькин сынок»?

– Ну понимаете, многие ведь приходят в армию, ничего не умея и, самое главное, ничего не же­лая делать. Мыть полы? Чистить снег? Нет – этого «я не буду, и того не буду, и вообще не хочу и не могу»… Это раз. Второе – бывают парнишки-интроверты, которые и в школе ни с кем не общались; психологически им трудно привы­кнуть к тому, что они все время в коллективе. Но с такими у нас пси­хологи работают.

Однако тут и психологи есть, по­думала я.

Между тем, школьникам по­казали БТР и даже разрешили осмотреть его изнутри. Внутрь не­медленно влезли… юные барышни-экскурсантки и радостно заявили: «Ой, как клево». Их одноклассники с солидным видом предпочли осма­тривать БТР снаружи…

Чем дальше, тем больше я убеж­далась, что здоровье солдат и их душевный комфорт в Северской части являются одной из самых приоритетных задач. Особенно интересным стало знакомство с «солдатской мамочкой», как ее на­зывают здесь, – Верой Ильинич­ной Решетняк, которая сама всю жизнь прослужила в Северской части, а теперь, на пенсии, на до­бровольных началах занимается вопросами этого самого душевного комфорта солдат.

– Понимаете, я прихожу к но­вобранцам сразу, как только они приходят в часть. Даю им свой сотовый, говорю – звоните, если что-то не так. Я приду, помогу. И говорю: сообщите мой телефон родителям – пусть звонят, я всег­да на связи. Если нужен пропуск в Северск, чтобы свидание с сыном организовать – тоже помогу. Но самое главное – у нас есть комната психологической разгрузки, спа­сибо Северской администрации, там у нас как дома: солдаты, когда уходят в увольнение, могут прий­ти туда, попить чаю, посмотреть телевизор, просто – расслабиться в домашней обстановке… И с ро­дителями там повидаться, если те приедут…

Эту комнату нам показали. На­ходится она в городе, недалеко от расположения части. Действи­тельно – в просторном помещении обстановка сугубо домашняя: шел­ковые занавески, ковры, мягкие диванчики, большой телевизор, столик, покрытый домашней ска­тертью и шкафы, полные чайной посуды. Для парнишки, стосковав­шегося по уюту родного дома, это и впрямь как окошко в домашний мир…

Я еще раз повторила для себя: доброта плюс здравый смысл – вот ключ к пониманию реального по­ложения вещей. А оно таково, что парень, попав в армию, не может сразу из вчерашнего мальчишки стать солдатом. Ему, естественно, хочется домой к маме; хочется до­машней обстановки – ну хоть чуть-чуть; хочется и развлечений, и те­левизора, и теплого человеческого общения… И если кругом одни лишь голые стены казармы да су­хие приказы – это ломает психику, бьет по нервам, бьет по здоровью и на службе отражается не лучшим образом. А стоит помочь парнишке адаптироваться – и результат со­всем не плох. «У меня в этой части брат служил, – поделилась со мной одна из экскурсанток. – Уходил вот такой тощенький (она пока­зала мне мизинец для того, чтобы я лучше поняла степень тощести братца). А вернулся та-а-акой упи­танный крепыш!»

Экскурсия продолжалась. Нам показали «задержание нарушите­ля» с помощью служебных собак. Собак было две: красивые немец­кие овчарки, одна гладкошерстная, другая пушистая. Ловить «нару­шителя» доверили пушистой. «На­рушитель» выбежал с автоматом, несколько раз выстрелил в воздух, вызвав радостный визг барышень-экскурсанток, и бросился наутек. Пушистый пес честно отработал программу, вцепившись ему в руку, и, как мне показалось, разжал пасть как-то неохотно. В самом деле, в кои-то веки поймал добычу, и нате! – отнимают…

Но особенно интересным стало для меня посещение «ветеран­ской» комнаты. Длинные столы, уставленные сладостями и фрук­тами, во главе стола – ветераны, в кителях, увешанных медалями; за столом – молодые парни. Оказа­лось, это традиция: каждый месяц чествуют тех, кто проявил себя наилучшим образом – по одному солдату из части. Хвалебные сло­ва, импровизированный концерт самодеятельности – все это тоже призвано повысить настроение. Забота, забота и еще раз забота о хорошем настроении – вот о чем неустанно думают в Совете вете­ранов как о необходимом условии благополучия армейской жизни. (Возглавляет Совет ветеранов пол­ковник запаса Смоляков Виктор Иванович).

Конечно, есть вещи, которые не зависят от командования части. «Понимаете – к нам же привозят парнишек отовсюду, – поделилась со мной Вера Ильинична. – А это им тяжело: и природа здесь дру­гая, и обстановка другая, и до дома далеко, но главное – климат. Ак­климатизация организма к другим климатическим условиям – это требует времени. А добавьте, что кто-то заболел в дороге и приехал с инфекцией? Не дай, Бог! Поэтому первые три месяца – самые труд­ные для адаптации… Потом уже гораздо легче!»

Действительно – кто только и зачем придумал так называемый принцип «экстерриториального распределения», при котором пар­ня их Хабаровска везут в Костро­му, а парня из Костромы – в Хаба­ровск? Кучу денег можно было бы сэкономить только на переездах – не говоря уже о том, насколько это было бы полезнее для здоровья во­еннослужащих. Но этот принцип еще из советских времен, и о том, в чем его смысл, остается только строить предположения…

Не берусь делать прогнозов – на­сколько посещение Северской ча­сти повлияет на желание молодых людей идти в армию. Но вопросы, тем не менее, они задавали:

– А можно ли в армии овладеть профессией, скажем, шофера?

– Нет, в армию лучше приходить уже с готовой профессией. Но ар­мия вам тут может помочь вот чем: если хотите выучиться на шофера – надо еще в допризывное время обратиться в военкомат или непо­средственно в РОСТО, и вас напра­вят на курсы, где можно приобре­сти категорию В или С. Шоферы в армии ценятся.

– А можно ли девушке пойти служить по контракту?

– Можно, но для этого лучше прийти уже с высшим образовани­ем, предпочтительно – педагогиче­ским, и не раньше, чем в 25 лет.

(Кстати: как мне удалось узнать, женщины-военнослужащие уходят на пенсию в 45 лет; размер пенсии – 23 тысячи рублей).

Нет, тем парням, которые попа­ли в северскую часть, определенно повезло. «Я хочу тут остаться на сверхсрочную, – подтвердил нам выпускник той самой 27 школы, который сейчас проходит службу в Северской части, – здесь нормаль­но».

Да, здесь и впрямь «нормально». А как в других частях?

– По-разному, – вздохнула Вера Ильинична. – Я вот ездила на Дальний Восток в одну часть – там проблемы…

Да, проблемы – наследие неве­селого прошлого – еще остаются в нашей армии. Но – как показывает опыт Северской части – эти про­блемы решаемы, вот что главное. А рецепт решения этих проблем прост: бережное отношение к жиз­ни и здоровью каждого солдата, понимание, доброта и здравый смысл.

Екатерина Светлова

Читайте также на сайте:

1. Дорогие образы России
2. Экзаменационный период
3. Инклюзия – только на бумаге
4. Императорский маршрут
5. Спасти систему образования через инновации
6. Человек-душа
7. Как Томск стал центром мирового скандала?
8. Бизнес рулит техникумом
9. Томские разработки в области биотехнологий получили награды
10. Поклонимся великим тем годам!