Мистер Позитив

Неизвестные подробности об Эдуарде Хиле от людей, которые знали его близко.

4 сентября Эдуарду Хилю исполнилось бы 80 лет. Он был, пожалуй, самым позитивным певцом на совет­ской эстраде. И не по велению партии и правительства – а по велению сердца. Ну что поде­лаешь, бывают такие неиспра­вимые оптимисты, которые радуются всему – и тому, что «ходит песенка по кругу», и тому, что «человек из дома вышел». Он даже в жуткую морозную атмосферу – туда, где «потолок ледяной, дверь скрипучая», где тьма колю­чая – мог вдохнуть столько тепла, что эта песня про нашу лютую зиму стала всенародно любимой.

А всемирную популярность со­всем недавно ему неожиданно принесла песня без слов, которая называется «Я очень рад, ведь я наконец возвращаюсь домой». Надо же было так суметь – без слов, одной интонацией, одними «ла-ла-ла» и «о-о-о» – передать радость возвращения домой, что это стало понятно и близко лю­дям во всем мире! И ему даже прозвище придумали – «Мистер Трололо»… Но об этом вы, ко­нечно же, знаете. А мы попросили людей, которые знали его лучше всех: жену и сына – рассказать о нем что-нибудь такое, чего вы мо­жете не знать.

Застывшая жизнь

Вдова певца Зоя Александровна и сын Дмитрий живут в Санкт- Петербурге в доме на набережной Фонтанки.

– Проходите, – приглашает нас Дмитрий в небольшую комнату. Обстановка в ней лишена роско­ши: стол, бюро, мебельная «стен­ка», рояль…

– Это папин кабинет. Здесь он занимался вокалом, репетировал с композиторами, поэтами и му­зыкантами, переписывал ноты, знакомился с новой музыкой. А вот это – место, где сидел обыч­но папа, – указывает Дмитрий на стул во главе стола. – Но та­кой пустоты, как сейчас, на этом столе никогда не было. Это было царство особенного творческого беспорядка, на который папа ни­когда внимания не обращал. На столе вперемешку лежали кас­сеты, диски, ручки, карандаши, нотная бумага, песенные клави­ры, а сверху он мог еще и белую концертную рубашку положить, и сценические ботинки поставить. Иногда, собираясь на концерт, он, не замечая их, спрашивал у мамы: «Зоя, где мои ботинки? Ну, эти… А…вот они на столе…». Приходи­лось периодически преображать этот хаос: ноты возвращались на полки, уйма мелочей убиралась со стола и с крышки рояля… И сей­час в шкафу, как и при папе, висят все его концертные костюмы, сто­ят ботинки… И все в этой комнате вроде бы так, как при его жизни. Но только голос его больше здесь не звучит…

Ни минуты покоя

Эдуард Хиль стал знаменитым певцом не сразу. Пятнадцати­летним пареньком из родного Смоленска приехал в Ленинград, поступил в полиграфический техникум. Работу на печатной фабрике совмещал с занятиями в оперной студии дворца культуры. И учился в вечерней музыкальной школе. Потом окончил консерва­торию и стал солистом Ленкон­церта, но сначала выступал как оперный певец.

В это же время он познакомил­ся с будущей супругой – молодой балериной.

– Эдик пел в оперной студии, а я там танцевала, – вспоминает Зоя Александровна. – Мы сразу приглянулись друг другу. Вспо­минаю, как мы вместе попали в гастрольную группу, а это было лето, и нам удалось в перерыве вместе убежать на пляж… Для нас обоих это было счастье! Я до сих пор с необыкновенной радостью вспоминаю первые успехи Эдуар­да на сцене – это и для меня были светлые мгновения жизни…

А 1962 году молодого певца уже с эстрадным репертуаром пред­ставил широкой публике сам Лео­нид Утесов. А потом с концертами он объехал весь Советский Союз.

– Когда я учился в школе, я его редко видел дома: в 70-е у отца был очень напряженный график – бесконечные гастроли, съемки на телевидении, эфиры на радио, – рассказывает Дмитрий. – С Камчатки присылал нам пись­ма – с удивлением рассказывал, что там все время происходят не­большие землетрясения… А потом начались зарубежные поездки – побывал в Австралии, потом – в Колумбии, как раз в то время, когда там началась гражданская война. У СССР с этим государ­ством не было дипломатических отношений, и наши артисты стали послами доброй воли – налажива­ли культурные связи. А 1965 году папа выступал в Бразилии – в Рио-де-Жанейро, на знаменитом стадионе «Маракана». Это был конкурс композиторов, отец ис­полнял песню Соловьева-Седо­го «Подмосковные вечера», а на рояле ему аккомпанировал сам автор.

Обида Фурцевой

Хиль не выслуживался перед высоким начальством – он слу­жил только своей публике, любя­щей и благодарной. И однажды это чуть не стоило ему карьеры.

– Не раз бывало так, что Эду­арду приходило распоряжение из Москвы: завтра вы должны петь в Кремле на правительственном концерте, – рассказывает Зоя Александровна. – Но если в это же время у него был запланирован обычный концерт, он никогда не отменял его. «Я не могу приехать: люди уже раскупили билеты, они ждут моего выступления – при­ношу свои извинения», – отве­чал он и ехал к своему зрителю, и это – в строгое советское вре­мя! Но однажды распоряжение поступило от самой Екатерины Фурцевой – она тогда занимала пост Министра культуры СССР. А у Эдика в это время был соль­ный концерт в Ленинграде. Он ответил, как обычно, и не поехал в Москву. И Екатерину Алексе­евну его отказ очень задел – она даже хотела лишить Эдуарда всех званий, запретить его эфиры на радио и телевидении. Но его вы­ручил кто-то из кремлевских по­клонников – дал хороший совет. Там на концерте, куда вызывала Фурцева, нужно было выступать с оркестром. «А ты скажи, что испугался петь с оркестром», – посоветовали Эдуарду. Он так и сделал – и Фурцева сменила гнев на милость. Видимо, она не знала, что под аккомпанемент оркестра Хиль выступал еще в студенче­ские годы.

Близкие люди

Многие годы Зоя Александров­на всюду следовала за мужем – была ведущей его концертов. Но публика об этом даже не догады­валась: для работы конферансье она взяла себе фамилию матери – Правдина.

– А у Эдуарда Анатольевича были поклонницы? – спрашиваем мы.

– Еще какие – бывало, из маши­ны меня выпихивали! – улыбает­ся Зоя Александровна.

– Не может быть!

– Ну, они же не знали, что я – жена Хиля. На публике он назы­вал меня по имени-отчеству. По­сле концерта у служебного входа его всегда караулили девушки. Мы с Эдиком выходили, и пока он протискивался к поданной машине, они меня оттесняли, а сами садились вместе с ним в ав­томобиль. Машина трогалась, он, ничего не замечая – думая, что я села – продолжал разговаривать будто бы со мной. А я в это время стояла у концертного зала… Когда Эдуард это обнаруживал – разво­рачивал машину: «Зоя, что же ты не села?» Я уж не говорила, что это его поклонницы мне сесть не дали… А то, что мы не афиширо­вали отношения, приносило свою пользу: люди, не зная, что я его жена, не стеснялись говорить при мне о творчестве Эдуарда. А я их мнения – какие, например, песни им больше нравятся – передавала Эдику, и потом мы это обсуждали.

Мистер Трололо

В 2010 году Хиль пережил но­вую вспышку популярности. Ин­тернет взорвал видеоролик 1974 года, где он исполняет вокализ Аркадия Островского.

– Отца стали приглашать по­сетить разные страны, – говорит Дмитрий. – То звали в Лондон, поработать в жюри какого-то конкурса, то в Новую Зеландию с концертами. Из нескольких стран поступали предложения поуча­ствовать в телешоу двойников. Приглашали состоятельные люди на Гаити и на Таити – «ничего делать не надо, просто побудь­те недельку с нами». Но от всего этого папа вежливо отказывал­ся – а вместо Гаити мог поехать в маленький российский горо­док и дать благотворительный концерт. К свалившейся на него всемирной славе он относился с юмором: «Дима, это же все – в компьютере, нажал кнопочку – и нет интернета!».

Меж тем, это была нешуточ­ная популярность: за границей портреты «мистера Трололо» печатали на майках, бейсболках, кружках, делали его персонажем компьютерных игр…

– Юристы неоднократно со­ветовали нам зарегистрировать собственный бренд и со всей про­дукции с упоминанием «мистера Трололо» получать отчисления, – говорит Дмитрий. – Но папа все это серьезно не воспринимал…

Эдуард Хиль жив!

Эдуарду Хилю-младшему, вну­ку певца, сейчас 17. Он учится в Хоровом училище им. М.И. Глинки при Государственной академической капелле Санкт- Петербурга, а в следующем году собирается поступать в консер­ваторию. Эдик давно знает, что такое большая сцена: с шести лет вместе с дедушкой и папой пел в семейном трио «Папа, дедушка и я – музыкальная семья».

– Это трио сложилось случай­но, – говорит Дмитрий. – В шесть лет Эдик вышел на сцену и спел с дедушкой песню «Я капитаном стать хочу». Музыкальный слух у него есть, голос тоже, поэтому он и пошел заниматься в капел­лу. А потом я написал несколько детских песенок, которые мы ста­ли исполнять все вместе… Пока рано говорить, достигнет ли Эдик папиных высот. Но совершенно точно, что он любит петь, серьез­но занимается вокалом. И про­должить музыкальную династию, думаю, сможет вполне достойно…

МАТЕРИАЛЫ РАЗВОРОТА ПОДГОТОВИЛА НАТАЛЬЯ КОЛОБОВА, ФОТО АВТОРА, ВАДИМА ТАРАКАНОВА И ИЗ АРХИВА СЕМЬИ ХИЛЬ. ИА «СТОЛИЦА» СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ «ТН»

Читайте также на сайте:

1. Счастливы вместе
2. Памятник под арест
3. Застывшая музыка архитектуры
4. Андрей Соколов: «Жить нужно здесь и сейчас!»
5. Анатолий Вассерман: «Горе – не от ума, а от его нехватки…»
6. Опера: новый взгляд
7. Новогодняя сказка для юных томичей. ТЮЗ покажет «Щелкунчика»
8. Хранитель души
9. Террору нет места в исламе!
10. Преступление против истории