В мертвом классе уроков не учат…

Память о войне священна для всех белорусов. События Великой Отечественной здесь не ушли в забвение, не стали просто странич­ками в учебниках по истории. Мо­жет, оттого, что каждая пядь бело­русской земли пропитана кровью, пропахла порохом. По каждой белорусской семье война прошла тяжелым фашистским сапогом. В каждом белорусском городе, в каж­дом селе стоят памятники, стелы, обелиски, посвященные погибшим. Но тот памятник, который пока­зали нам, делегации российских журналистов, без преувеличения, перевернул душу, заставил еще раз осознать, ч т о т а к о е в о й н а! Когда в сражениях погибают сол­даты, это больно, но закономер­но. На то она и война, на то они и жертвы. Но когда на ней гибнут дети – это против всякой логики, против всякого здравого смысла.

Мы прибыли в поселок Красный Берег Жлобинского района Го­мельской области в полдень. Перед нами раскинулся яблоневый сад, посреди которого в три ряда стоя­ли белые школьные парты. Пустые парты. В углу каждой из них – фо­тография ребенка, который мог бы за ней сидеть, мог бы учить уроки, шалить, смеяться и просто радо­ваться жизни. Мог бы… Но здесь не звучит детский смех, здесь не за­дают уроков и не ставят оценок, не дергают девчонок за косички. Это мертвый класс. И другого такого нет ни в Белоруссии, ни в Европе, да и вообще – в мире.

Мемориал «Памятник детям – жертвам Великой Отечественной войны (1941-1945)» был открыт в поселке Красный Берег 28 июня 2007 года. За четыре года его по­сетило почти около 600 тысяч че­ловек. Близлежащие школы про­водят здесь классные часы и уроки мужества. Мемориал был спроек­тирован творческой группой заслу­женного архитектора Республики Беларусь, Лауреата Ленинской премии Леонида Менделевича Ле­вина – создателя таких мемориа­лов, как Хатынь, еврейское гетто, а также многочисленных памятни­ков выдающимся людям Белорус­сии: Якобу Коласу, Янке Купале, Андрею Костюшко, Петру Маше­рову и другим. Основой для созда­ния мемориала в поселке Красный Берег стали подлинные события Великой Отечественной войны. Именно здесь, на территории учеб­ного хозяйства фашисты создали сборный пункт для детей в возрас­те от 8 до 14 лет, которых насиль­но отбирали у матерей в Жлобин­ском, Рогачевском, Добрушском и других районах. Этих детей ожи­дала страшная судьба. Они стано­вились донорами для фашистских солдат и офицеров. Почти полно­стью обескровленные дети чаще всего умирали А тех, немногих, что оставались живы, отправляли в Германию. 1990 детей было увезе­но на чужбину, в том числе, 15 – из Краснобережского сельсовета.

Мемориал открывает хрупкая фигурка девочки-подростка с под­нятыми, словно для защиты, рука­ми. Лицо ее перекошено от страха и боли, и при взгляде на него трудно удержаться от слез. Центр композиции составляет «Площадь Солнца», с расходящимися по все­му яблоневому саду «лучами». Вот черный, скорбный «Луч памяти», ведущий в уже упомянутый Мерт­вый класс. На классной доске – предсмертное письмо пятнадцати­летней белорусской девочки Кати Сусаниной, обращенное к отцу. Это письмо было найдено в развалинах одного из домов в 1944 году.

Вот его подлинный текст:

«Дорогой папенька! Пишу тебе письмо с немецкой каторги. Когда ты будешь читать это письмо, меня в живых уже не будет. И моя прось­ба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц! Это завещание твоей умирающей дочери. Когда вернешь­ся, маму не ищи. Ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил плеткой маму по лицу. Мама сказала: «Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется и вышвырнет вас с земли нашей вон». И офицер выстрелил маме в рот. Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет. Если бы ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькой . Мои глаза ввалились, руки высохли. Мои косички остригли наголо. Когда я кашляю , изо рта идет кровь. У меня отбили легкие. А помнишь, папа, два года назад, когда мне исполнилось 13 лет, какие хорошие у меня были именины. Ты тогда сказал: «Расти, доченька, на радость». Играл пате­фон, подруги поздравляли меня, мы пели песни. А теперь: платье рваное, в лоскутах, сама худая, как скелет. Что толку, что мне исполнилось 15 лет? Я никому не нужна. Здесь мно­гие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. И каждый день их уводят и убива­ют. Я работаю у немецкого барона прачкой. Стираю белью, мою полы. Работаю много, а кушаю 2 раза в день из корыта вместе с Розой и Кларой. Так зовут хозяйских сви­ней. Так приказал барон. Я очень боюсь Клары. Это очень большая и жадная свинья. Она один раз мне чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку. В комнату мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увиде­ла и долго била Юзефу плеткой по спине и по голове. Дважды я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон бил меня ногами. Я теряла сознание. После этого на меня выливали ведро воды и бросали в подвал. Сегодня я узнала новость. Юзефа сказала, что го­спода уезжают в Германию и заби­рают с собой многих с Витебщины. Берут с собой и меня. Я не поеду в эту трижды проклятую Германию. Лучше умереть на родной сторо­нушке. Не могу больше мучиться у проклятых немцев. Только смерть спасет меня. Завещаю, папа: отом­сти за маму, за меня. Иду умирать. Мое сердце верит: письмо дойдет. 12 марта 1943 года».

Катя Сусанина предпочла смерть издевательствам и неволе. Она так верила, что папа получит ее пись­мо. Но письмо до адресата не до­шло: отец Кати и ее старший брат сгорели в одном танке при осво­бождении Могилевщины в 1944 году. Никого не осталось в живых из семьи Сусаниных. А сколько та­ких семей было на многострадаль­ной белорусской земле.

На обратной стороне школьной доски – карта Беларуси, где отме­чены еще 16 контрационных лаге­рей, в которых содержались дети.

После посещения мемориала в Красном Береге, несмотря на весь трагизм, в душе тем не менее не остается чувства безнадежности. Наверное, потому, что здесь ощу­щается прорыв к чему-то свет­лому, вечному и прекрасному. В самом центре «Площади Солнца» предстает взору «Кораблик На­дежды» – легкий, изящный, слов­но готовый понестись по волнам, управляемый ветром. На его пару­сах – 24 детских имени. Это имена тех ребятишек, которых фашисты хотели отправить в Германию, но не успели: их спасли наши солда­ты, освобождая Белоруссию. Когда дети выходили из стен приемника, они называли свои имена. Теперь они навечно запечатлены на белых парусах «Кораблика Надежды». В противоположной части мемориа­ла расположились красочные ви­тражи, помещенные в рамки. Все они сделаны по эскизам подлинных детских рисунков. Эти рисунки со­бирал после войны в разрушенном Минске один художник. Удиви­тельно то, что и во время войны, когда страшно, дети все равно про­должают рисовать солнышко, дома и цветы, животных и птиц, сказоч­ных принцесс и веселых клоунов. Потому что каждый ребенок – это воплощение самой жизни!

После посещения краснобереж­ского мемориала мне подумалось: можно сто раз говорить об ужасах войны, можно сто раз перечиты­вать исторические труды. А можно просто всего лишь один раз прий­ти вот сюда, в этот яблоневый сад. Прийти, посмотреть на этот мерт­вый класс и понять, что такое вой­на. И постараться сделать все, что­бы она никогда не повторялась.

Минуло много, много лет.

На солнце так же тает снег,

Бегут ручьи, смеются дети-

Какое счастье жить на свете!

Любить, смеяться, улыбаться

И просто жизнью наслаждаться…

Живые, вы всегда в ответе

За мир и солнце на планете

(Л.Рубинштейн)

Татьяна Ермолицкая (Томск-Гомель)

Читайте также на сайте:

1. ЛДПР про капремонт и ОДН
2. Палата вместо рынка
3. Журналистика в России. На линии огня
4. Лица не найдены
5. Рекорд СибГМУ
6. Четыре недели без Толстого
7. За день до Путина
8. Электрогид
9. Польза суеверий
10. Челядь и холопы