Выстрелы на СХК, или Кому завидует Сергей Кириенко

В конце января Северская газета «Новое время» опу­бликовала репортаж о визите на Сибирский химкомбинат комиссии «Росатома» во главе с руководителем дирекции по ядерной и радиационной без­опасности Олегом Крюковым. Делегация прибыла для того, чтобы на месте посмотреть, как комбинат справляется с грузом ядерного «наследия», доставшегося ему с советских времен. Начало газетной ста­тьи с бодрым первомайским названием «Шаги в новую эпоху» внушило оптимизм: г-н Крюков заявил, что приехал «нагрузиться» проблемами СХК, чтобы их решать.

Так получилось, что проблемы СХК, в частности, связанные с выво­дом из эксплуатации объектов того самого ядерного «наследия», близки всем томичам. В августе прошло­го года мы опубликовали статью «Упрощенная безопасность» (Том­ская неделя №33 (997) от 26 авгу­ста 2011 г.), в которой говорилось о странностях формирования состава исполнителей по контракту на вы­вод из эксплуатации промышленных уран-графитовых реакторов АДЭ-3, АДЭ-4, АДЭ-5, И-1, ЭИ-2 и площа­док 2 и 11 реакторного завода СХК.

Публикация вызывала большой резонанс. Нам стали поступать звонки, люди делились информа­цией, сообщали, что им извест­но. Чем больше мы узнавали, тем сильнее было желание разобрать­ся, а главное понять: неужели такое действительно возможно в закры­том городе, на режимном ядерном объекте? Или, может, это какое-то дикое исключение из правил, кото­рое никогда и ни при каких обстоя­тельствах больше не повторится?

Привилегированные поставщики

Напомним суть проблемы. Кон­курс на получение контракта на вывод уран-графитовых реакто­ров выиграл Сибирский химком­бинат. Однако сразу после этого СХК провел аналогичный конкурс по поиску соисполнителей, закре­пив за собой только 10% от обще­го объема работ. В результате на долю субподрядчиков пришлось свыше 90% от общей суммы кон­тракта и почти 190 млн руб. При этом соисполнители выбирались по «упрощенной процедуре» (чи­тай: назначались без конкурса), и стали этими «счастливыми на­значенцами» компании, имеющие очень ограниченный опыт в этой сфере. Причем некоторые из них, например ООО «Квант», на мо­мент проведения конкурса имели непогашенные финансовые обяза­тельства перед СХК.

Среди отобранных соискателей оказался и Томский политехниче­ский университет, который должен был изготовить и поставить на СХК установку электроимпульсного разрушения железобетонных кон­струкций стоимостью около 25 млн рублей. Другой субподряд, на 44 млн руб., получило недавно сфор­мированное ОАО «ОДЦ УГР» – организация, которая должна от­рабатывать технологии вывода из эксплуатации уран-графитовых ре­акторов СХК, но на момент участия в конкурсе не имевшая ни утверж­денной оргструктуры, ни необхо­димых для выполнения указанных работ лицензий Ростехнадзора.

Дальше – несколько интересных фактов. Заказчиком работ по кон­тракту с СХК является Проектный офис «Создание системы обраще­ния с ОЯТ и ВЭ ЯРОО» «Росатома», курирует эти работы начальник отдела ВЭ Е.А. Комаров, который до 2010 года был главным инже­нером реакторного завода СХК. А директором ОДЦ УГР является К.В.Юшицин, который был одно­курсником Е.А.Комарова в период обучения в ТПУ, затем работал на кафедре физико-энергетических установок Томского политеха и, наконец, переехал в кресло руко­водителя ОДЦ УГР. (Очевидно, вместе с предлагаемой формально от ТПУ установкой разрушения железобетонных конструкций).

Как нам кажется, что в этой це­почке слишком много совпадений, чтобы все они оказались случай­ными.

Наш юрист направил несколько запросов. В частности, с просьбой подтвердить обоснованность дей­ствий СХК по предоставлению пре­ференций неотраслевым компани­ям, а также проверить причастность заказчика в лице Комарова Е.А. к получению соисполнителями зака­зов при помощи нерыночных ме­ханизмов. То есть, попросту говоря, проверить факт злоупотребления служебным положением. А еще про­ще – подозрение на наличие при­знаков коррупционного сговора.

Запросы были направлены в прокуратору ЗАТО Северск, в про­куратуру Томской области, в Зако­нодательную Думу Томской обла­сти, в Госкопорацию «Росатом» и даже первому вице-премьеру И. И. Шувалову. Ответом в большинстве случаев были стандартные чинов­ничьи отписки вроде «принято – рассмотрим – ответим». Правда, в городской прокуратуре Северска пояснили, что Федеральный закон №94-ФЗ, в соответствии с которым проводился конкурс, регламенти­рует только действия заказчика, в данном случае – «Росатома». А вот дальнейшие действия победителя тендера, Сибирского химкомбина­та, законом не контролируются.

Сам «Росатом» не удостоил нас ответом.

Стрельба напоказ

Итак, что же предстало глазам уважаемой комиссии? Обратимся к статье в «Новом времени»: «Если кому доведется услышать на РЗ вы­стрелы, знайте, это не задержание каких-то невероятным образом проникших сюда нарушителей, это работает установка по разрушению бетона». Да-да, та самая, которую по контракту должен был поста­вить Томский политехнический институт. Получается, установка работает, и опасения по поводу компетентности поставщика были напрасными?

Вроде бы на бумаге все так, толь­ко люди, работающие на СХК, говорят другие вещи: установка запускается крайне редко, что на­зывается, «по большим праздни­кам». Так что «выстрелы на СХК» могут звучать, например, по слу­чаю приезда проверяющей комис­сии. Работать в штатном режиме установка просто не может, пото­му что… предназначена совсем для другого!

Если не вдаваться в мудреные технические подробности, то дело обстоит следующим образом. Установка электроимпульсного разрушения бетона позволяет раз­рушать твердые железобетонные конструкции. Однако в ее техза­дании ни слова не говорится о том, что она предназначена для ути­лизации радиоактивных отходов. Между тем в процессе разрушения ЖБК выводимых реакторов – а это низкорадиоактивные материалы – в результате контакта с водой, ко­торая циркулирует в установке, образуется большое количество жидких радиоактивных отходов (ЖРО). Что с ними делать – непо­нятно. Поэтому эксплуатировать агрегат в промышленном режи­ме никто не собирается, чтобы не умножать проблемы.

Кроме того, по словам специали­стов СХК, в результате контакта с водой в установке периодически выходит из строя блок конден­саторных батарей. А это – самый дорогой расходный элемент уста­новки. Получается, что даже при эксплуатации в штатном режиме (без учета радиационного факто­ра) установка стоимостью 25 млн рублей систематически дает сбои.

И, наконец, самое удивительное. Оказывается, установка импульс­ного разрушения предназначена для работы в закрытом помеще­нии. Это значит, что рядом со зданием выводимого реактора не­обходимо построить некий ангар, поместить в него установку и туда же перетаскивать бетонный лом из реакторного здания. Вопрос: кто будет этот лом поставлять? Персо­нал комбината, который получит в этом случае дополнительную до­зовую нагрузку? Или, может быть, для работы капризной установ­ки в условиях СХК требуется еще какой-то подготовительный ком­плекс?

Золотой молоток

Что же получается в «сухом» остатке? Вывод из эксплуатации – один из наиболее технологиче­ски сложных процессов в работе с ядерными установками, потому что при утилизации приходится иметь дело с изношенными, устаревшими конструкциями, с большим коли­чеством накопленной радиоактив­ности. К выводу из эксплуатации следует привлекать наиболее ком­петентные организации, использо­вать самое надежное оборудование и технологии.

Фактически же в данном случае комбинату для вывода из эксплуа­тации радиационно опасного объ­екта предложили большой отбой­ный молоток стоимостью 25 млн. рублей. Оценивать его эффектив­ность с точки зрения программы дезактивации просто бессмыслен­но, потому что он не годится для ра­боты в радиационно-загрязненной среде. Этого – чисто теоретически – могли не знать люди, предлагаю­щие установку на конкурс. Однако каким образом такой «артефакт» пропустила конкурсная комиссия, которую уж никак нельзя заподо­зрить в некомпетентности? Или, может быть, все-таки имело место указание «сверху»?

На эти вопросы ответов нет, ведь, как мы знаем, закон №94-ФЗ не регламентирует действия ис­полнителя. Только жизнь убежда­ет нас, что когда происходят такие несуразицы, как правило, за ними стоит чья-то личная выгода.

Кроме того, можно предпо­ложить, что если по контрактам на производство работ по обра­щению с радиоактивными отхо­дами и вывода из эксплуатации радиационно-опасного объекта поставляется обыкновенное стро­ительное оборудование, то здесь речь идет, скорее всего, о нецеле­вом использовании бюджетных средств. Поскольку в конкурсе по выбору соисполнителей на демон­таж уран-графитовых реакторов заказчиком выступает уже сам СХК, то на него в полной мере рас­пространяются положения закона №94-ФЗ.

В сентябре 2011 года генераль­ный директор «Росатома» Сергей Кириенко, посетив СХК, сказал буквально следующее: «Вывод из эксплуатации – это уникальная работа. Был бы сейчас молодым специалистом, пошел бы с удо­вольствием в эту сферу». Сфера действительно привлекательная, есть чему позавидовать. Как вид­но из вышесказанного, ее впол­не успешно осваивают и не очень молодые и не очень специалисты. Например, директор ОАО «ОДЦ УГР» К.В.Юшицин. Который, по­лучается, сам себе продал чудо-установку, а сейчас «эксплуатиру­ет» ее, вообще не имея за плечами навыка работы на ядерном произ­водстве.

Странно только, что на подоб­ные эксперименты не реагирует руководство комбината. А очень бы хотелось получить открытый, компетентный ответ от северских атомщиков по существу поставлен­ных в этой статье вопросов. По­тому что эти ответы касаются всех северчан. Северск – город малень­кий, поэтому очень часто прихо­дится смотреть в глаза друг другу…

От редакции

Все знают, что Северск – это закрытое административно-территориальное образова­ние, на территории которого расположен режимный объект особого назначения: Сибирский химический комбинат, занятый, в том числе, в выполнении гос-оборонзаказа. Доступ на тер­риторию ЗАТО (и тем более комбината) осуществляется по строгой пропускной системе. Заявки на посещение оформля­ются с большим упреждением по времени и проходят проце­дуру многократных проверок. Попасть в Северск людям, не имеющим на это разрешения, невозможно. Но это – в теории. Потому что на практике сейчас на СХК не просто находятся, а даже работают люди, которых там быть не должно. Люди-призраки. Впрочем, кое-какие опознавательные знаки у них есть. Это работники краснояр­ского ООО «Квант», одного из победителей тендера на вы­полнение работ по выводу из эксплуатации. Однако никаких текущих контрактов с СХК у ООО «Квант» нет, тем не менее, персонал фирмы находится на площадке комбината, не имея на то никаких правовых основа­ний. Для чего? Знающие люди говорят, что это простая и если не гениальная, то очень эффек­тивная схема. ООО «Квант» в настоящее время фактически осуществляет работы, конкурсы на выполнение которых еще только формируются. Когда со­ответствующая конкурсная доку­ментация будет готова, в условия конкурса будет включен какой-нибудь заранее нереализуемый пункт. Например, выполнить ра­боты в течение двух месяцев. Что невозможно сделать «с нуля», но вполне реально, если эти работы уже кем-то ведутся. Естественно, в таких условиях конкурс смо­жет выиграть только… Правиль­но, ООО «Квант»! И вот тогда его присутствие на СХК будет абсолютно легитимным. Конеч­но, можно возразить, что это не более чем домыслы. Только вот шила в мешке не утаишь. «При­зраков» нет на бумаге, но они существуют, работают на пло­щадке, соприкасаются с другими людьми, которым небезразлич­но, что и как делается на родном предприятии. Как говорится, уважаемое руководство СХК, было бы желание – проверяйте.

Марина Корниенко

Читайте также на сайте:

1. Садики вместо маршруток
2. Вынужденная временная мера
3. «Секретное заседание» московской комиссии в сфере ЖКХ
4. Прокуратура против свободной прессы
5. Куда пошли федеральные деньги?
6. Не все так гладко
7. Самоволка на Черемошниках
8. Закономерный финал Николайчука
9. Вместо федерального закона
10. «Где деньги, Зин?». А есть ли контроль?