Выстрелы на СХК, или Кому завидует Сергей Кириенко

В конце января Северская газета «Новое время» опу­бликовала репортаж о визите на Сибирский химкомбинат комиссии «Росатома» во главе с руководителем дирекции по ядерной и радиационной без­опасности Олегом Крюковым. Делегация прибыла для того, чтобы на месте посмотреть, как комбинат справляется с грузом ядерного «наследия», доставшегося ему с советских времен. Начало газетной ста­тьи с бодрым первомайским названием «Шаги в новую эпоху» внушило оптимизм: г-н Крюков заявил, что приехал «нагрузиться» проблемами СХК, чтобы их решать.

Так получилось, что проблемы СХК, в частности, связанные с выво­дом из эксплуатации объектов того самого ядерного «наследия», близки всем томичам. В августе прошло­го года мы опубликовали статью «Упрощенная безопасность» (Том­ская неделя №33 (997) от 26 авгу­ста 2011 г.), в которой говорилось о странностях формирования состава исполнителей по контракту на вы­вод из эксплуатации промышленных уран-графитовых реакторов АДЭ-3, АДЭ-4, АДЭ-5, И-1, ЭИ-2 и площа­док 2 и 11 реакторного завода СХК.

Публикация вызывала большой резонанс. Нам стали поступать звонки, люди делились информа­цией, сообщали, что им извест­но. Чем больше мы узнавали, тем сильнее было желание разобрать­ся, а главное понять: неужели такое действительно возможно в закры­том городе, на режимном ядерном объекте? Или, может, это какое-то дикое исключение из правил, кото­рое никогда и ни при каких обстоя­тельствах больше не повторится?

Привилегированные поставщики

Напомним суть проблемы. Кон­курс на получение контракта на вывод уран-графитовых реакто­ров выиграл Сибирский химком­бинат. Однако сразу после этого СХК провел аналогичный конкурс по поиску соисполнителей, закре­пив за собой только 10% от обще­го объема работ. В результате на долю субподрядчиков пришлось свыше 90% от общей суммы кон­тракта и почти 190 млн руб. При этом соисполнители выбирались по «упрощенной процедуре» (чи­тай: назначались без конкурса), и стали этими «счастливыми на­значенцами» компании, имеющие очень ограниченный опыт в этой сфере. Причем некоторые из них, например ООО «Квант», на мо­мент проведения конкурса имели непогашенные финансовые обяза­тельства перед СХК.

Среди отобранных соискателей оказался и Томский политехниче­ский университет, который должен был изготовить и поставить на СХК установку электроимпульсного разрушения железобетонных кон­струкций стоимостью около 25 млн рублей. Другой субподряд, на 44 млн руб., получило недавно сфор­мированное ОАО «ОДЦ УГР» – организация, которая должна от­рабатывать технологии вывода из эксплуатации уран-графитовых ре­акторов СХК, но на момент участия в конкурсе не имевшая ни утверж­денной оргструктуры, ни необхо­димых для выполнения указанных работ лицензий Ростехнадзора.

Дальше – несколько интересных фактов. Заказчиком работ по кон­тракту с СХК является Проектный офис «Создание системы обраще­ния с ОЯТ и ВЭ ЯРОО» «Росатома», курирует эти работы начальник отдела ВЭ Е.А. Комаров, который до 2010 года был главным инже­нером реакторного завода СХК. А директором ОДЦ УГР является К.В.Юшицин, который был одно­курсником Е.А.Комарова в период обучения в ТПУ, затем работал на кафедре физико-энергетических установок Томского политеха и, наконец, переехал в кресло руко­водителя ОДЦ УГР. (Очевидно, вместе с предлагаемой формально от ТПУ установкой разрушения железобетонных конструкций).

Как нам кажется, что в этой це­почке слишком много совпадений, чтобы все они оказались случай­ными.

Наш юрист направил несколько запросов. В частности, с просьбой подтвердить обоснованность дей­ствий СХК по предоставлению пре­ференций неотраслевым компани­ям, а также проверить причастность заказчика в лице Комарова Е.А. к получению соисполнителями зака­зов при помощи нерыночных ме­ханизмов. То есть, попросту говоря, проверить факт злоупотребления служебным положением. А еще про­ще – подозрение на наличие при­знаков коррупционного сговора.

Запросы были направлены в прокуратору ЗАТО Северск, в про­куратуру Томской области, в Зако­нодательную Думу Томской обла­сти, в Госкопорацию «Росатом» и даже первому вице-премьеру И. И. Шувалову. Ответом в большинстве случаев были стандартные чинов­ничьи отписки вроде «принято – рассмотрим – ответим». Правда, в городской прокуратуре Северска пояснили, что Федеральный закон №94-ФЗ, в соответствии с которым проводился конкурс, регламенти­рует только действия заказчика, в данном случае – «Росатома». А вот дальнейшие действия победителя тендера, Сибирского химкомбина­та, законом не контролируются.

Сам «Росатом» не удостоил нас ответом.

Стрельба напоказ

Итак, что же предстало глазам уважаемой комиссии? Обратимся к статье в «Новом времени»: «Если кому доведется услышать на РЗ вы­стрелы, знайте, это не задержание каких-то невероятным образом проникших сюда нарушителей, это работает установка по разрушению бетона». Да-да, та самая, которую по контракту должен был поста­вить Томский политехнический институт. Получается, установка работает, и опасения по поводу компетентности поставщика были напрасными?

Вроде бы на бумаге все так, толь­ко люди, работающие на СХК, говорят другие вещи: установка запускается крайне редко, что на­зывается, «по большим праздни­кам». Так что «выстрелы на СХК» могут звучать, например, по слу­чаю приезда проверяющей комис­сии. Работать в штатном режиме установка просто не может, пото­му что… предназначена совсем для другого!

Если не вдаваться в мудреные технические подробности, то дело обстоит следующим образом. Установка электроимпульсного разрушения бетона позволяет раз­рушать твердые железобетонные конструкции. Однако в ее техза­дании ни слова не говорится о том, что она предназначена для ути­лизации радиоактивных отходов. Между тем в процессе разрушения ЖБК выводимых реакторов – а это низкорадиоактивные материалы – в результате контакта с водой, ко­торая циркулирует в установке, образуется большое количество жидких радиоактивных отходов (ЖРО). Что с ними делать – непо­нятно. Поэтому эксплуатировать агрегат в промышленном режи­ме никто не собирается, чтобы не умножать проблемы.

Кроме того, по словам специали­стов СХК, в результате контакта с водой в установке периодически выходит из строя блок конден­саторных батарей. А это – самый дорогой расходный элемент уста­новки. Получается, что даже при эксплуатации в штатном режиме (без учета радиационного факто­ра) установка стоимостью 25 млн рублей систематически дает сбои.

И, наконец, самое удивительное. Оказывается, установка импульс­ного разрушения предназначена для работы в закрытом помеще­нии. Это значит, что рядом со зданием выводимого реактора не­обходимо построить некий ангар, поместить в него установку и туда же перетаскивать бетонный лом из реакторного здания. Вопрос: кто будет этот лом поставлять? Персо­нал комбината, который получит в этом случае дополнительную до­зовую нагрузку? Или, может быть, для работы капризной установ­ки в условиях СХК требуется еще какой-то подготовительный ком­плекс?

Золотой молоток

Что же получается в «сухом» остатке? Вывод из эксплуатации – один из наиболее технологиче­ски сложных процессов в работе с ядерными установками, потому что при утилизации приходится иметь дело с изношенными, устаревшими конструкциями, с большим коли­чеством накопленной радиоактив­ности. К выводу из эксплуатации следует привлекать наиболее ком­петентные организации, использо­вать самое надежное оборудование и технологии.

Фактически же в данном случае комбинату для вывода из эксплуа­тации радиационно опасного объ­екта предложили большой отбой­ный молоток стоимостью 25 млн. рублей. Оценивать его эффектив­ность с точки зрения программы дезактивации просто бессмыслен­но, потому что он не годится для ра­боты в радиационно-загрязненной среде. Этого – чисто теоретически – могли не знать люди, предлагаю­щие установку на конкурс. Однако каким образом такой «артефакт» пропустила конкурсная комиссия, которую уж никак нельзя заподо­зрить в некомпетентности? Или, может быть, все-таки имело место указание «сверху»?

На эти вопросы ответов нет, ведь, как мы знаем, закон №94-ФЗ не регламентирует действия ис­полнителя. Только жизнь убежда­ет нас, что когда происходят такие несуразицы, как правило, за ними стоит чья-то личная выгода.

Кроме того, можно предпо­ложить, что если по контрактам на производство работ по обра­щению с радиоактивными отхо­дами и вывода из эксплуатации радиационно-опасного объекта поставляется обыкновенное стро­ительное оборудование, то здесь речь идет, скорее всего, о нецеле­вом использовании бюджетных средств. Поскольку в конкурсе по выбору соисполнителей на демон­таж уран-графитовых реакторов заказчиком выступает уже сам СХК, то на него в полной мере рас­пространяются положения закона №94-ФЗ.

В сентябре 2011 года генераль­ный директор «Росатома» Сергей Кириенко, посетив СХК, сказал буквально следующее: «Вывод из эксплуатации – это уникальная работа. Был бы сейчас молодым специалистом, пошел бы с удо­вольствием в эту сферу». Сфера действительно привлекательная, есть чему позавидовать. Как вид­но из вышесказанного, ее впол­не успешно осваивают и не очень молодые и не очень специалисты. Например, директор ОАО «ОДЦ УГР» К.В.Юшицин. Который, по­лучается, сам себе продал чудо-установку, а сейчас «эксплуатиру­ет» ее, вообще не имея за плечами навыка работы на ядерном произ­водстве.

Странно только, что на подоб­ные эксперименты не реагирует руководство комбината. А очень бы хотелось получить открытый, компетентный ответ от северских атомщиков по существу поставлен­ных в этой статье вопросов. По­тому что эти ответы касаются всех северчан. Северск – город малень­кий, поэтому очень часто прихо­дится смотреть в глаза друг другу…

От редакции

Все знают, что Северск – это закрытое административно-территориальное образова­ние, на территории которого расположен режимный объект особого назначения: Сибирский химический комбинат, занятый, в том числе, в выполнении гос-оборонзаказа. Доступ на тер­риторию ЗАТО (и тем более комбината) осуществляется по строгой пропускной системе. Заявки на посещение оформля­ются с большим упреждением по времени и проходят проце­дуру многократных проверок. Попасть в Северск людям, не имеющим на это разрешения, невозможно. Но это – в теории. Потому что на практике сейчас на СХК не просто находятся, а даже работают люди, которых там быть не должно. Люди-призраки. Впрочем, кое-какие опознавательные знаки у них есть. Это работники краснояр­ского ООО «Квант», одного из победителей тендера на вы­полнение работ по выводу из эксплуатации. Однако никаких текущих контрактов с СХК у ООО «Квант» нет, тем не менее, персонал фирмы находится на площадке комбината, не имея на то никаких правовых основа­ний. Для чего? Знающие люди говорят, что это простая и если не гениальная, то очень эффек­тивная схема. ООО «Квант» в настоящее время фактически осуществляет работы, конкурсы на выполнение которых еще только формируются. Когда со­ответствующая конкурсная доку­ментация будет готова, в условия конкурса будет включен какой-нибудь заранее нереализуемый пункт. Например, выполнить ра­боты в течение двух месяцев. Что невозможно сделать «с нуля», но вполне реально, если эти работы уже кем-то ведутся. Естественно, в таких условиях конкурс смо­жет выиграть только… Правиль­но, ООО «Квант»! И вот тогда его присутствие на СХК будет абсолютно легитимным. Конеч­но, можно возразить, что это не более чем домыслы. Только вот шила в мешке не утаишь. «При­зраков» нет на бумаге, но они существуют, работают на пло­щадке, соприкасаются с другими людьми, которым небезразлич­но, что и как делается на родном предприятии. Как говорится, уважаемое руководство СХК, было бы желание – проверяйте.

Марина Корниенко

Читайте также на сайте:

1. Южные ворота: мифы и реальность
2. Что происходит в МЧС?
3. Разруха в головах…
4. Кому нужна их рука помощи?
5. Соседское непонимание
6. Помогите спасти исторический Томск
7. Мэр Томска требует! Очередная «лапша» от мэрии
8. Чиновники отворачиваются от жильцов
9. Орошение запретили, а запах остался
10. Законности и легитимности!