Заброшенный цветник

Проверка Росздравнадзора выявила грубейшие нарушения в работе БСМЭ.

Бюро судебно-меди­цинской экспертизы (БСМЭ) стоит на стыке двух направлений деятельно­сти: здравоохранение и юри­спруденция. Его социальную значимость трудно переоце­нить. От правильно постав­ленного диагноза, экспертно­го заключения зависят жизни и судьбы людей. А состояние дел в томском Бюро, мягко говоря, оставляет желать луч­шего. Некогда цветущий сад судмедэкспертизы зарастает сорняками.

Полный разброд

Нередко заключения медицин­ских экспертов ложатся в основу об­винительного заключения. Таким образом, качественная работа спе­циалистов Бюро – одно из важней­ших составляющих качества работы всей системы правосудия в Томской области. Экспертиза сегодня играет роль фундамента, на котором стро­ится и обвинение, и приговор, и в конечном итоге – судьба человека. Даже не сведущие в строительстве люди знают, к каким печальным по­следствиям может привести дефект в фундаменте. Ошибочная, невер­ная экспертиза может свести на нет работу следователя, прокурора, су­дьи и в итоге дискредитировать всю правовую систему.

Если учесть, что правоохрани­тельные органы и судебная систе­ма в Томской области являются олицетворением исполнительной власти, то некачественная рабо­та бюро вполне может привести к подрыву доверия к власти сре­ди населения, к подрыву веры в справедливость правосудия, со­циальным возмущениям и, как следствие, – к дестабилизации со­циальной обстановки в регионе.

И именно в фундамент, в основу всей системы и был нанесен удар начальником департамента здра­воохранения администрации Том­ской области госпожой Кобяковой при полном потворстве со стороны заместителя губернатора Томской области по социальной политике Чингиса Акатаева. Иначе как уда­ром по системе трудно назвать на­значение на должность директора бюро господина Парежева.

О том, что подобные назначе­ния просто недопустимы, мы уже неоднократно писали. И вот те­перь к нам в руки попали резуль­таты проверки Росздравнадзором деятельности БСМЭ. Проверка проводилась в феврале этого года.

Не будем голословными. Вот лишь некоторые цитаты из офи­циальных документов: «… нару­шается порядок поступления ма­териалов назначения экспертизы и прилагаемые к ним объекты ис­следования и материалы, необхо­димые для проведения экспертизы и выдачи заключения эксперта»; «не проводится контроль качества экспертиз»; «не контролируется соблюдение сроков выполнения экспертизы с учетом даты окон­чания экспертизы, установленной судом при ее назначении, полноту и качество проведенных исследо­ваний». И это не говоря о том, что в бюро попросту не хватает при­боров и инструментов для полно­ценной работы экспертизы. Дру­гими словами, у экспертов явно не хватает материально-техническо­го оснащения.

Помимо выявленных наруше­ний, проверяющие так и не обна­ружили целый ряд документации, о чем также указано в отчете: «… не представлены планы-графики заседаний врачебной комиссии»; «… не представлен журнал, в ко­тором учитываются принятые ре­шения врачебной комиссии»; «… не представлены протоколы за­седаний комиссии»; «… не пред­ставлены ежеквартальные отчеты о работе врачебной комиссии». Создается впечатление, что вооб­ще документация этой врачебной комиссии – филькина грамота. А ее деятельность не существует даже на бумаге!

Не лучше положение дел и с существующей техникой: «…от­сутствует журнал технического обслуживания медицинской тех­ники», «…отсутствуют докумен­ты, подтверждающие проверку медицинской техники». Из этого становится вообще непонятно, на чем работают эксперты? Они что там, на глазок все определяют? Или абы как – на отвяжись?

Непонятно, чего добилась Ко­бякова, поставив на должность директора Парежева. А может, она того и добивалась – полного развала? Ведь то, что удалось об­наружить комиссии, ни в какие ворота не лезет: «Выявлены не­соответствия сведений, содержа­щихся в уведомлении о начале осуществления отдельных видов предпринимательской деятельно­сти…», «…выявлены факты невы­полнения предписаний органов государственного контроля (над­зора)».

А кто работает?

Теперь посмотрим на самих экспертов. В отношении как ми­нимум восьми человек проверя­ющими вынесен вердикт: «Нет удостоверения об окончании интернатуры или ординатуры по специальности «судебно-ме­дицинская экспертиза». А заме­ститель начальника по эксперт­ной работе вообще непонятно на каком основании занимает свой пост, поскольку на момент про­верки имела «…сертификат спе­циалиста по специализации педи­атрия на украинском языке от 30 червня 1994 года без заверенного перевода на русский язык. Есть свидетельство о повышении ква­лификации по организации меди­ко-социальной экспертизы (МСЭ) и реабилитации инвалидов в объ­еме 156 часов в ФГУ СПбИУВЭК Росздрава от 2007 года. Однако в данном документе, в отличие от всех остальных, в том числе и в дипломе о высшем образовании, где в отчестве стоит одна буква «И», отчество написано с двумя буквами «И» – Данииловна. На титульных листах заключений эксперта, где есть подпись самой Г., отчество пишется с двумя бук­вами «И». В связи с этим можно предположить, что некоторые документы об образовании каса­емо паспортных данных не соот­ветствуют паспортным данным Г., работающей в ОГБУЗ «БСМЭ­ТО», и могут принадлежать иному человеку. Необходима сверка с паспортом, так как копия па­спорта в рамках плановой про­верки не представлена».

О том, как работают специали­сты БСМЭ, красноречиво говорит и такая запись, касающаяся ра­боты морга в поселке Лоскутово: «Контроль качества экспертных исследований… с составлением карты критериев качества актов и заключений… НЕ ПРОВОДИЛСЯ. На конец 2013 – начало 2014 года неоконченными из 609 случаев 2013 года оказались 308 случаев, оконченными 301 случай, окон­ченными в срок до 14 дней – 52 случая. Однако, это связано не с высокой скоростью и качеством экспертной работы, а с тем, что зарегистрированные трупы выда­ются без вскрытия. … в архивных подшивках даже отсутствуют ре­зультаты наружного осмотра тру­па в отделении. За 2011 год таких трупов, выданных без вскрытия, оказалось – 17 из 549 зарегистри­рованных. Некоторые трупы вы­даются не только без вскрытия, но и без свидетельства о смерти…»!

Еще интересная запись относи­тельно все того же подразделения в Лоскутово:

«…заведующий подразделением тратит время на работу в другом подразделении, в то время как в его собственном подразделении доля неоконченных и не сданных экспертных заключений состав­ляет более 50% за 2013 год, и не контролирует качество работы подчиненных. В отделе имеется служебная записка за подписью зам. нач. БСМЭ от 12.02.2014 о том, какие экспертизы будут за­кончены с судебно-гистологиче­ским исследованием за 2013 год, их всего 31, а остальные случаи предписано заканчивать по име­ющимся материалам. Это может быть прямо расценено как оказание давления на экспер­тов, предрешающее содержа­ние экспертного заключения, и нарушение принципа неза­висимости эксперта».

Как бы выразился профессор Преображенский: «В таких ус­ловиях я не просто не могу, но и не имею права работать!» А наши эксперты работают… и ничего. Ничего хорошего.

Относительно отдела сложных судебно-медицинских экспертиз проверяющие прямо записали:

«Практикуется нарушение УПК в виде самостоятельного собира­ния объектов для экспертного ис­следования без разрешения и/или предписания лица, назначившего экспертизу (заключение экспертов №242 (повторное) от 10 января 2014 года – исследованы вопреки определению суда, не предостав­ленные в распоряжение комиссии экспертов микропрепараты из гистологического архива едино­лично С.. (акт судебно-гистоло­гического исследования №4145 от 23.12.13. Давность кровоизли­яний, указанная в этом акте, не соответствует общепринятой пе­риодизации заживления повреж­дений и кровоизлияний, описан­ной в методических указаниях), являвшейся на момент подписания заключения врачом судебно-ме­дицинским экспертом городского отдела судебно-медицинской экс­пертизы и исследования трупов, а не сотрудником отдела сложных судебно-медицинских экспертиз, в который поступили с определени­ем суда все объекты для эксперт­ного исследования, указанные в определении суда). Данный слу­чай может быть расценен как фальсификация доказательств по уголовному делу. Аналогич­ный случай – заключение экспер­тов №39 от 12-19 февраля 2014 года…».

Чего стоит только одна эта вы­держка: «…экспертиза проведена в составе С. и В., ни одна из кото­рых не является ни врачом-психи­атром, ни сотрудником Томской клинической психиатрической больницы. При этом в определе­нии указана возможность явки подэкспертной Ф. для судебно-ме­дицинского обследования по вы­зову эксперта. Однако, ее никто не вызывал и никто не обследовал».

Или: «Все это в совокупности с системными нарушениями, упо­мянутыми ранее, может вызвать обоснованное подозрение в сгово­ре с иногородними сотрудниками правоохранительных органов для получения «нужных выводов».

О каком правосудии может идти речь? Кто в ответе за весь этот «экспертно-правовой бес­предел»? Где гарантии, что по «нужным» экспертизам не были осуждены невинные люди? Ни­кто такой гарантии не даст! А все это подрывает доверие населе­ния к власти и создает социаль­ную напряженность в регионе. Чего вообще добивается Кобя­кова, с согласия заместителя гу­бернатора Томской области по социальной политике Чингиса Акатаева, манипулируя кадра­ми, не взирая на их профессио­нальные качества? Фтизиатри­ей она поставила командовать дермато-венеролога, один из лучших фтизиатров – главный врач туберкулезной больницы в Тимирязево – лишилась своего поста из-за того, что имела свою позицию по ряду вопросов. По­зицию, отличную от позиции Кобяковой. Ну а то, что сегодня творится в БСМЭ… Зато сегодня БСМЭ возглавляет «свой чело­век», ставленник Кобяковой.

Денис Кораблев

Читайте также на сайте:

1. Право быть равным
2. Опасность синего цвета
3. «Скажите, доктор, а это действительно не больно?»
4. Медицинские страсти
5. Загорайте правильно
6. Куда девается «мужская сила»?
7. В Томске обсудят новые подходы к лечению алкоголизма
8. В Томске появится банк вакансий для сокращенных врачей
9. Если вам скоро в роддом
10. Здоровые волосы – навсегда!